Современная Терапия Психических Расстройств

Опыт применения транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС) для лечения кататонической симптоматики (анализ клинического случая)

Н.В. Маслеников — 2024-03-30

Кататония является потенциально опасным для жизни синдромом, встречающимся при различных нозологиях, среди которых шизофрения, аффективные расстройства, органические и соматические заболевания, интоксикации. Бензодиазепины и электросудорожная терапия (ЭСТ) являются методами первого выбора при кататонической симптоматике, что указано в ряде национальных и международных рекомендаций. В то же время фармакотерапия не всегда эффективна, а ЭСТ в большинстве случаев малодоступна, а иногда и противопоказана. В качестве альтернативы ЭСТ рассматривается такой неинвазивный метод стимуляции мозга, как транскраниальная магнитная стимуляция (ТМС). Модуляция электромагнитными импульсами нейрональной активности таких областей мозга, как дорсолатеральная префоронтальная кора и орбитофронтальная кора, позволяет опосредованно воздействовать на подкорковые структуры, вовлеченные в патогенез кататонии. В настоящей статье освещены данные литературы о применении ТМС при кататонии, а также представлен клинический случай с его анализом. 24-летнему пациенту с диагнозом «шизофрения, кататоническая форма» (F20.2 по МКБ-10) проведен 21 сеанс 15 Гц ТМС (6 на область проекции левой дорсолатеральной префоронтальной коры и 15 билатерально) по 3600 импульсов. За время лечения показатели по шкале оценки кататонии Буша — Френсиса (BFCRS) снизились с 22 до 10 баллов. Ввиду отсутствия данных рандомизированных клинических исследований уровень достоверности доказательств эффективности ТМС при кататонии считается слабым. Тем не менее различные протоколы ТМС при кататоническом синдроме нуждаются в дальнейшем изучении; кроме того, ТМС, по-видимому, можно рассматривать в качестве варианта поддерживающей терапии после успешного курса ЭСТ.

Прогностическое значение симптомов боевой травмы для раннего развития посттравматических стрессовых расстройств

С.Г. Сукиасян — 2024-03-30

Актуальность. Проблема боевой психической травмы и связанных со стрессом расстройств является актуальной проблемой современной психиатрии. Особую актуальность имеет проблема предиспонирующих факторов посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР).
Цель настоящего исследования — выделение основных клинических симптомов у участников 44-дневной Арцахской войны, выполняющих предиспонирующую роль в развитии раннего ПТСР.
Материал и методы. Обследованы 104 участника войны в возрасте 18–50 лет. Исследование проводилось клинико-психопатологическим, лабораторным, инструментальным, психологическим методами (SCL-90-R, Миссисипская шкала ПТСР).
Результаты. У 77 комбатантов (74 %) были диагностированы острые стрессовые расстройства и у 27 (26 %) комбатантов — острые психотические расстройства, депрессии, психические расстройства вследствие повреждения или дисфункции головного мозга. У 39 комбатантов (37,5 %) были выявлены симптомы ПТСР в течение первых двух недель после травмы. Выраженность ПТСР по Миссисипской шкале у обследованных колебалась от 54 до 139 баллов. У пациентов с ПТСР были выявлены более высокие показатели по всем шкалам симптоматического опросника SCL-90-R, за исключением фобической тревоги. Ряд симптомов проявили предикативно-обусловливающие значение для развития ПТСР.
Заключение. Все формы психопатологических расстройств были следствием необычной боевой травмы в силу особенностей ведения боевых действий. Не всегда боевой стресс вызывает острые стрессовые расстройства, а симптомы ПТСР выявляются уже спустя 12 недель после травмы. Границы между клиническими проявлениями посттравмы аморфны и перекрываются, хронологические критерии не соответствуют требованиям МКБ-10 и DSM-5. Боевая травма выступает как катализирующий фактор для всех расстройств посттравмы. Диагноз «острое стрессовое расстройство» не позволяет адекватно идентифицировать расстройства, которые в конечном счете трансформируются в ПТСР. Проявления ПТСР были выявлены у более чем трети обследованных комбатантов.

Клиническая эффективность, переносимость и влияние на социальное функционирование карипразина и оланзапина при терапии больных с депрессивным синдромом, перенесших первый эпизод шизофрении

Е.Ю. Антохин — 2024-03-30

Введение. Распространенность депрессии при шизофрении остается высокой, а частота самоубийств неизменной, несмотря на широкое применение атипичных антипсихотиков. До конца не определены решения по фармакотерапии постпсихотической депрессии исходя из преимуществ того или иного антипсихотика, а также целесообразность назначения антидепрессантов. Появление третьего поколения атипичных антипсихотиков может позволить решить ряд указанных задач, особенно в плане терапии постпсихотической депрессии.
Цель — сравнительная оценка клинической эффективности, переносимости и влияния на социальное функционирование карипразина и оланзапина при психофармакотерапии больных шизофренией с депрессивным синдромом, перенесших первый психотический эпизод в 24-недельном (проспективном) открытом клиническом исследовании.
Материал и методы. Включение в исследование пациентов с депрессивным синдромом, развившемся после первого психотического эпизода, подразумевало переключение их в терапии с классического антипсихотика галоперидола на монотерапию карипразином или оланзапином. В исследование вошли 59 пациентов: 31 пациент в группе карипразина и 28 пациентов в группе оланзапина. Проводилось измерение веса и окружности талии. Были применены шкала оценки побочных эффектов исследуемых препаратов (Side-Effect Rating Scale/Udvald for Kliniske Undersogelser Scale, UKU); визуально-аналоговая шкала оценки уровня способностей и самостоятельности в различных областях (социальное функционирование оценивалось по четырем параметрам: уход за собой, работа/учеба, семейная жизнь, социальная жизнь), шкала UPSA (University of California Performance Skills Assessment); визуально-аналоговая шкала оценки субъективного отношения к препарату, шкала оценки позитивных и негативных синдромов (The Positive and Negative Syndrome Scale, PANSS), шкала выраженности депрессивной симптоматики Калгари (Calgary Depression Scale for Schizophrenia, CDSS). Оценка проведена до включения в исследование и в динамике через 6, 9, 12 и 24 недели. Использованы методы описательной и непараметрической статистики.
Результаты. Статистически значимая редукция симптоматики отмечена уже с 6-й недели терапии как по суммарному баллу PANSS, так и по общему баллу CDSS. К 24-й неделе исследования у женщин в группе карипразина суммарный балл по PANSS составил 50,07 ± 10,15, в группе оланзапина — 59,45 ± 16,92, CDSS в группе карипразина — 1,56 ± 0,85, в группе оланзапина — 1,89 ± 0,97 (р < 0,05). Параметр «семейная жизнь» статистически значимо улучшился в группе карипразина у мужчин уже к 6-й неделе, в отличие от группы оланзапина, где отмечено улучшение только к 9-й неделе. К 12-й неделе терапии карипразином уровень адаптации у мужчин по параметрам «работа/учеба» (карипразин 1,83± 0,74 / оланзапин 2,61 ± 0,92; р < 0,05) и «социальная жизнь» (карипразин 1,67± 0,92 / оланзапин 2,56 ± 0,78; р < 0,05) был значимо выше в группе карипразина. При этом по последнему показателю преимущество карипразина сохранялось к 24-й неделе (карипразин 1,61 ± 0,81 / оланзапин 2,31± 0,91; р < 0,05). Положительная динамика всех показателей социального функционирования у женщин наблюдалась с первого месяца терапии вне зависимости от принимаемого препарата. К 9-й неделе лучшее социальное функционирование отмечено в области «работа/учеба» (карипразин 2,20 ± 0,41 / оланзапин 2,67 ± 0,78; р < 0,05) и к 12-й неделе, также как у мужчин, в социальной жизни — у женщин, принимающих карипразин (каприпразин 1,60 ± 0,61 / оланзапин 2,24 ± 0,82; р < 0,05). Через 6 недель терапии изучаемыми препаратами вес пациентов обеих групп статистически значимо увеличился (за исключением женщин группы карипразина) и в дальнейшем продолжил расти у пациентов, получающих оланзапин. У мужчин, принимающих карипразин, отмечалась меньшая выраженность любых побочных эффектов уже к 6-й неделе терапии (р < 0,05). Показатели субъективного отношения к принимаемому препарату от нейтрального в начале исследования к концу терапии статистически значимо улучшились как у женщин, принимающих карипразин, особенно к 12-й неделе терапии (карипразин 2,32 ± 0,64 / оланзапин 2,71 ± 0,60; р < 0,05), так и у мужчин (12-я неделя терапии: каприпразин 2,37 ± 0,63 / оланзапин 2,72 ± 0,5; р < 0,05) и сохранялись до окончания исследования.
Заключение. Меньший спектр побочных эффектов, а также лучшее влияние на социальное функционирование, особенно показательные при 24-недельной терапии, обозначают преимущества карипразина перед оланзапином как у женщин, так и по большему числу изученных параметров у мужчин при лечении депрессии, развившейся после первого психотического эпизода шизофрении.

Персонализированная фармакотерапия галоперидолом пациентов с острыми алкогольными психозами на основе омиксных биомаркеров

В.Ю. Скрябин — 2024-03-30

Современная фармакотерапия психотических расстройств стремится к персонализации лечения на основе генетических маркеров, влияющих на метаболизм препаратов.
Цель данного исследования — оценить влияние генетических полиморфизмов CYP2D6*4 и CYP2D6*3 на эффективность и безопасность применения галоперидола у пациентов с острыми алкогольными галлюцинозами.
Материал и методы. В исследование было включено 100 пациентов, проходивших лечение галоперидолом. Для оценки симптомов использовались шкала оценки позитивных и негативных синдромов (PANSS) и шкала Симпсона — Ангуса (SAS), а также измерения стационарной концентрации лекарства. Генотипирование и анализ микроРНК проводились для определения метаболических особенностей.
Результаты. Пациенты с генотипом CYP2D6*4 GG и GA показали статистически значимое улучшение по шкалам SAS и PANSS (p < 0,0001). Различия в стационарной концентрации галоперидола также были значимыми между этими генотипами (p = 0,01). Для CYP2D6*3 такие различия не наблюдались.
Заключение. Генетические вариации CYP2D6 могут значительно влиять на эффективность и безопасность галоперидола, что обусловливает необходимость фармакогенетического тестирования для оптимизации лечения психотических расстройств.

Виртуальная реальность для релаксации: типология и факторы эффективности

Т.А. Лепилкина — 2024-03-30

Введение. Наряду со все более широким распространением инструментов виртуальной реальности (ВР) для релаксации и увеличением числа исследований сохраняется дефицит методологических направляющих для разработки таких программ и теоретического обоснования механизмов их эффективности в целом.
Цели: (i) рассмотреть психологические механизмы ВР-релаксации и описать характеристики виртуального пространства и сценария, способствующие терапевтическому расслаблению; (ii) изучить эффективность применения краткосрочного курса ВР-релаксации, разработанного с учетом описанных принципов, в отношении симптомов тревоги, астении и других параметров оценки самочувствия у пациентов и здоровых испытуемых и в сопоставлении с данными контрольной группы.
Методы. (i) Описаны основной психологический механизм и факторы эффективности релаксационной ВР. (ii) Курс из пяти ежедневных релаксационных сессий в ВР проходили пациенты соматического стационара (группа 1), пациенты с диагнозом «ожирение» (2) и здоровые испытуемые (3) (всего 123 человека); в качестве группы контроля (4) выступали 20 пациентов соматического стационара. Состояние участников оценивали с помощью шкалы ситуативной тревожности Спилбергера, шкалы оценки симптома усталости, опросника «Самочувствие, активность, настроение», шкалы депрессии, тревоги и стресса. Данные обрабатывали статистически.
Результаты. Выделены основные типы релаксационных ВР-приложений, описаны специфические характеристики среды (оболочки) и сценария ВР, которые влияют на достижение пользователем расслабления. В эмпирической части исследования проанализированы данные 143 человек. Во всех экспериментальных группах по изученным показателям была отмечена статистически достоверная динамика как после одной сессии ВР, так и в результате прохождения курса и через несколько дней после его завершения, тогда как в контрольной группе состояние пациентов на протяжении исследования не изменялось.
Заключение. Приложение для ВР-релаксации, созданное на основе описанных факторов эффективности, является перспективным методом нелекарственной помощи пациентам соматического стационара с различными диагнозами и здоровым пользователям в отношении аффективных симптомов и признаков астении.

Психофармакотерапия в подростковом возрасте: нейробиологические предпосылки отдаленных последствий

М.Ю. Попов — 2024-03-30

На протяжении последних десятилетий частота назначения психофармакологических препаратов пациентам подросткового возраста значительно увеличилась, что определяет актуальность вопросов, связанных с отдаленными последствиями психофармакотерапии. Цель работы — проанализировать и обобщить имеющиеся нейробиологические данные для оценки рисков отдаленных последствий воздействия на центральную нервную систему (ЦНС), связанных с приемом психофармакологических препаратов в подростковом возрасте. В статье рассмотрены процессы нейробиологического развития головного мозга на протяжении подросткового периода, обсуждена роль моноаминовых систем в регуляции этих процессов, приведены результаты релевантных экспериментальных исследований. С одной стороны, в своей совокупности имеющиеся данные указывают на то, что препараты, изменяющие активность моноаминергической передачи (в частности, антидепрессанты и антипсихотики), могут потенциально влиять на нормальное развитие и дальнейшее функционирование ЦНС. С другой стороны, эти же препараты гипотетически могут оказывать и «защитное» действие, компенсируя эндогенно и/или экзогенно обусловленные моноаминергические дисфункции, критичные для нормального развития ЦНС в определенные возрастные периоды. Результирующий эффект воздействия моноаминергических препаратов на развивающийся мозг определяется тремя основными факторами: этапом онтогенеза, на котором оказано воздействие; моноаминовой системой, на которую оказано воздействие; направленностью вектора воздействия (снижение либо усиление нейротрансмиссии). Трансляция нейробиологических и экспериментальных данных в клиническую практику требует проведения дальнейших исследований, в том числе направленных на поиск генетических и эпигенетических биомаркеров для разработки будущих алгоритмов персонализированной фармакотерапии психических расстройств в подростковом возрасте.